На "птичке", в котопесовых рядах
сижу - на морде иней, словно проседь;
купите смилодона, господа:
он не мурчит, но "Вискаса" не просит.
Вот девочка идет, сияет взгляд,
на шапке пляшут алые помпоны...
Мой мир погиб сто тысяч лет назад,
и я его, естественно, не помню.
А впрочем... теплый пенистый прибой,
тела ползучих рыб на влажных плитах,
мой добрый мир... Нет, кажется, другой,
не схожий с временами неолита.
Но толпы рыб, прильнув к земной коре,
таращатся, молчат и греют пузо...
Вот это помню, хоть звучит, как бред,
и память - не подмога, не обуза,
а что-то вроде искры костерка,
бессмысленная, но вовсю живая.
Сижу. Во мне шевелятся века,
толпу вокруг ознобом задевая.